Население Франции делится на две неравные по численности части – парижане и прочие. Парижане прочих обзывают "beaufs" (сокращение от "beaux freres", "девери"), для парижан они – в общем-то милые, но несуразные провинциалы, не знающие, что такое настоящее.

Прочие же парижан называют "parigots" (нечто вроде "парижняк") и ругают за их parisianisme, "парижанство", выражающееся в снобизме, суетливости и пижонстве. При этом, почти все "девери" лелеют мечту перебраться в Париж. Так что, естественно, хотя во французской столице имеется некоторое количество парижан-автохтонов, большинство из них – бывшие прочие.

Из чего следует разношерстность и разноцветность парижской популяции, и, соответственно, разнообразие города, при том, что собственно Париж невелик, примерно как Москва в пределах Садового кольца. Он разделен на двадцать arrondissements, округов, расположенных по спирали, от центра к периферии, и по тому, где живет кто—то, можно с большой степенью точности установить, к какому классу или социальной прослойке он принадлежит. Если адрес – 1-й, 2-й, 3-й или 4-й округа в сердцевине города – можете быть уверены, человек очень непростой: что—то купить или снять здесь практически невозможно. А уж если окна его жилья выходят на реку – значит, просто миллионер.

Если он проживает в 5-м, 6-м или 7-м аррондисманах на Левом берегу (Rive gauche) Сены – это почти наверняка состоятельный представитель свободных профессий, интеллектуал, писатель, либо человек, имеющий отношение к искусству или к индустрии моды. 15-й аррондисман (Распай и Монпарнас) – территория публики, тоже причастной к интеллектуальному труду, а также средней буржуазии. Если адрес – крайне дорогие 8-й, 16-й или 17-й аррондисманы на западе Парижа, вы имеете дело с бизнесменом, крупным чиновником или состоятельным наследником. То же касается обитателей ближних западных пригородов Нейи и Булонь.

В соседнем, расположенном севернее пригороде Леваллуа-Перре, наблюдается концентрация рекламщиков и деятелей коммуникационного бизнеса. Холмистый 18-й аррондисман (Монмартр) – обиталище малочисленных исконных и уже почти реликтовых monmartroix, проституток, трансвеститов, драг-дилеров, арабов, африканцев, изредка художников, музыкантов и журналистов, а также многочисленных иностранцев.

Район Мarais (Болото) на Правом берегу (Rive droit), 3-й аррондисман, в XVI-XVII веках был застроен великолепными городскими дворцами (hotels particuliers) французской знати, но потом начал хиреть и к 70-м годам прошлого столетия стал трущобным. Потом его стали приводить в порядок, туда, пока он оставался сравнительно дешевым, потянулась всевозможная богема, затем начали открываться художественные галереи и модные бутики, рядышком построен был Центр Помпиду. В конце концов Болото стало очень дорогим и престижным адресом для чиновников и предпринимателей с культурными амбициями. Кроме того, здесь наблюдается наивысшая в Париже плотность гомосексуального населения.

Район Бастилии на востоке города (11-й аррондисман) еще до 70-х годов был совершенно пролетарским, его жители занимались изготовлением мебели. Но вскоре сюда устремились художники, дизайнеры и архитекторы – мебельные фабрички как нельзя лучше подходили для того, чтобы их переделать в мастерские. Сперва все было дешево, кто не успел – тот опоздал. Как всегда бывает, артистическое население постепенно начали вытеснять более состоятельные люди, превращавшие склады и фабрики в роскошные лофты, здесь построили новое здание Оперы, и большая часть 11-го аррондисмана превратилась во вполне престижный и дорогой район.
12-й, 19-й и 20-й округа на севере и востоке Парижа до сих пор остаются довольно демократическими и разношерстными, как и 13-й и 14-й на юге. Восточные пригороды Монтрей, Пантен и Пре—Сен-Жерве населены простым людом разных цветов кожи, но вот расположенный южнее Венсенн – вполне буржуазен.

Такова, вкратце, социальная география Парижа. Разумеется, на самом деле она куда сложнее и многослойнее. Кто—то, живущий в находящейся под крышей крошечной chambre de bonne (комната служанки) в квартале Сен-Жермен в 6-м округе, сильно отличается от соседа, владеющего собственным hotel particulier или просторной квартирой на первом (по-русски, на втором) этаже. А в простонародном 20-м вдруг может обнаружиться настоящая вилла. Кроме того, Париж – скрытный город. За ничем не примечательной дверью на скромной улочке может вдруг прятаться двор с заботливо возделанным садом и великолепными квартирами. Наконец, это живой город. Какие-то районы входят в моду, другие из нее выходят; что—то дешевеет, что—то дорожает (впрочем, случаи, когда в Париже что—то дешевеет, редки).

И это очень разнообразный город, населенный очень разными людьми с несхожими потребностями, возможностями и фантазиями.

Одни предпочитают жить в ближнем пригороде в собственном двух-трехэтажном домике (pavillon) с садиком. Другие – в квартире в многоэтажном доме новой постройки, со всем современным комфортом. Многие вынуждены селиться в социальных домах категории HLM (Habitation de loyer modere, "жилье с умеренной платой"), часто мало чем отличающихся от советских "хрущевок". Многочисленны те, кому по душе обитать в старинном доме в центре. Лифта нет, карабкаться надо по крутой узкой лестнице, настоящую ванную комнату оборудовать невозможно, хозяину приходится довольствоваться душевой кабинкой, зато здание построено почти пятьсот лет назад, из окон изумительный вид на крыши Парижа.

И – что весьма важно – под потолком имеются настоящие древние poutres, балки. Изъеденные древоточцем, почерневшие от многовековой копоти. Вообще, балки очень милы французам. В объявлениях о продаже или сдаче жилья внаем, если имеются старинные балки, то это непременно указывается, и наличие этого элемента интерьера повышает стоимость недвижимости. А во всех строительных магазинах обязательно торгуют фальшивыми poutres из пластмассы, которые обделенные аутентичными балками могут приклеить себе под потолок.

Размер квартиры? Конечно, в Париже можно увидеть огромные хоромы, в несколько сот метров, на двух этажах. Такая роскошь доступна очень немногим. Иностранцев часто удивляет, что даже вполне обеспеченные парижане живут в маленьких квартирках. Но дело в том, что истинный parigot (даже если он переселился в "Город Света" откуда-то, где обитают "девери") может предпочесть, при равной стоимости, маленькую квартиру с правильным адресом, красивыми окрестностями и локальной мифологией просторному, но никакому жилью.

Но что роднит все парижские жилища, от роскошного hotel particulier до квартиры в HLM, от многокомнатного барского жилья в 16-м аррондисмане до крошечной studio на пятом этаже, но с балками, в Болоте, от квартиры в суперсовременном доме до "павильона" в предместье – это обязательное наличие собственного cave, подвала. Они есть, кажется, во всех домах Парижа. Зачем? Глупый вопрос – хранить вино. На самом-то деле подвалы часто завалены всякой рухлядью, но сознание, что подвал есть, греет сердце парижанина, даже если он в вине разбирается плохо и, изменив традициям Belle France, пьет приторную "Колу". Потому что, знает он, без подвала парижанин – не парижанин.

Эрве МАРТЕН-ЛЕГУ